Евреи в царской России. Сыны или пасынки? - Страница 145

145

В Брест-Литовске ему, как начальнику штаба крепости, в местной типографии И. Кобринца удается издать книгу, которая в другом месте империи едва бы прошла вездесущую цензуру: «Злобы дня в жизни армии» (1911). Он без обиняков заявляет здесь, что попытка начальства через улучшение материального довольствия оградить войска от революционных настроений закончилась полным провалом. Вновь говорит об унизительном отношении к нижним чинам, о малограмотности рядового состава, о плохом санитарном обслуживании. Затрагивает самый широкий круг вопросов: и военного планирования, и законодательства, и реформ в армии, и агентурной работы, критикует российскую систему управления окраинами и т. д. Причину поражения в войне с Японией Грулёв видит и в том, что правительство пренебрегло военным воспитанием молодежи, а именно на этом вопросе следовало бы «сосредоточить на себе внимание всех ведомств еще в большей степени, чем создание флотов воздушных или подводных». «Во всех без исключения государствах, – пишет он, – где серьезно озабочены вопросами государственной обороны, принялись теперь энергично за военное воспитание юношества. Это вызывается не только развитием идеи превращения армии в вооруженный народ, но также и крайним сокращением срока службы под знаменами. Без лишних слов ясно, что в течение двухлетней действительной службы нет возможности надлежащим образом образовать и воспитать солдата. Приходится волей-неволей обратиться к учащейся молодежи, т. е. подготовке сырого материала, поступающего в кадры для обработки».

Выразительная, яркая и вместе с тем предельно доходчивая речь генерала обретает глубину и афористичность: «Солдату нашему нужна не муштра и палка, а школа… Существует общее правило – когда человеку дается больше прав, от него требуется и больше обязанностей. У нас же все права переданы в законное владение начальству, все обязанности предоставлены в удел подчиненным… На практике переданная с рук на руки работа оседает, наконец, на спине того, кто не может уже свалить ее на шею другому».

Тит.л. кн.: Грулёв М.В. Злобы дня в жизни армии (1911)

Михаил Владимирович продолжает отстаивать свои взгляды в печати, и некоторые его статьи буквально вызывают бурю в Военном министерстве. В июне 1911 года министр строго предупредил генерала-вольнодумца: если направление Ваших статей не изменится, последует увольнение в отставку в дисциплинарном порядке. Не дожидаясь сего, он сам подает прошение об отставке «по болезни» (хотя все знали, какого свойства была эта «болезнь»). Но изгнать из армии заслуженного, уважаемого всеми военачальника было, по-видимому, как-то не с руки. Все же в 1912 году начальство приняло, наконец, соломоново решение: Грулёв получает высокое звание генерал-лейтенанта и одновременно – отставку. Полководец без армии, наш герой покидает Россию и выезжает на постоянное жительство в Ниццу.

Израильский исследователь А.Я. Черняк задался вопросом: каковы были финансовые возможности эмигранта Грулёва? Сославшись на историка П.А. Зайончковского, он указал, что в 1898 году пенсия генерал-лейтенанта Российской армии составляла 2858 рублей в год, а это, учитывая высокую покупательскую способность тогдашнего рубля, было довольно солидной суммой. Однако именно с 1912 года размер пенсий увеличен, они исчисляются не только из окладов жалования, но и от столовых и добавочных денег (а одни только столовые деньги начислялись в то время: начальнику дивизии – 6000 рублей, а бригадному командиру – 4000 рублей в год). При определении пенсий учитывались участие в военных действиях, боевые ранения, ордена и награды, срок службы (военные, прослужившие более 25 лет, получали пенсию в размере своего полного оклада). По особым правилам назначалась пенсия увольняемым в отставку по болезни (так что прошение об отставке по болезни Грулёва было неслучайным). Не упустил сей исследователь и такой источник дохода Михаила Владимировича, как литературные гонорары, в том числе за переводы его сочинений на иностранные языки. И хотя мы не располагаем даже приблизительными данными о размерах оплаты всех его трудов, надо думать, что отставной генерал обеспечил своей семье за границей вполне безбедную жизнь. Показательна семейная фотография Грулёвых с Лазурного берега. Наш герой запечатлен здесь вместе с престарелой матерью, женой и дочерью на пороге внушительного дома с инкрустированной дверью. Он одет с иголочки в респектабельную пиджачную тройку с крахмальной рубашкой и галстуком, с золотыми часами на цепочке. Держится вальяжно, запустив руку в карман, а другой опирается на клетку с экзотическим попугаем, – чем не символ достатка и преуспеяния?

М.В. Грулёв с семьёй в Ницце

Ницца – это вечный праздник и примета благосостояния. Русский националист Михаил Меншиков назвал сей город «негласной еврейской столицей». Однако, хотя иудеи поселились там с незапамятных времен, по данным на 1904 год, их насчитывалось лишь 500 при населении 93 тыс. человек, то есть менее 1 %! Зато русские обживали Лазурный берег весьма настойчиво. Здесь жили и творили Н.В. Гоголь, Ф.И.Тютчев, А.П. Чехов, М.З. Шагал, H.A. Бунин. Массовая эмиграция в эти места начнется уже после Октябрьского переворота, и известно, что к 1930 году на французской Ривьере проживало около 30 тысяч выходцев из России. А в конце XIX – начале XX века в Ницце нашли приют оппозиционеры самого разного толка. В этом средиземноморском городе покоятся останки Александра Герцена; здесь доживали последние дни опальный «диктатор сердца» Михаил Лорис-Меликов и отставленный уже Николаем II экс-министр иностранных дел России Сергей Сазонов. К моменту же приезда сюда генерала русская колония составляла около 3300 человек.

145