Евреи в царской России. Сыны или пасынки? - Страница 55

Еврейский «прожектер» Яков Гирш (1788), переехавший в 1770-е гг. из Бреславля в Могилев, начинал свою деятельность как предприниматель, получивший «высочайшее одобрение» Екатерины на учреждение «овечьего завода». В 1783 году его предприятие насчитывало уже 770 голов и выпускало лошадиные попоны, байковые одеяла, за это он был награжден золотой медалью Вольного экономического общества «За труды воздаяние». Однако Гирш, по собственному признанию, «горел всегда желанием помочь, сколько ни есть, невежеству и, следственно, бедственному и презрительному состоянию моих несчастных соотечественников». Он разработал «Опыт учреждения главного иудейского училища в наместническом городе Могилеве и заведения по одному иудейскому училищу в прочих Белорусских наместничествах», в коем настаивал на централизации еврейского образования в Белоруссии, включении в программу светских наук и «художеств», необходимых «сочлену гражданского общества». Предлагал для начала принять в училище 50 «убогих» детей, обучить их бесплатно и представить в качестве «опытного образца».

Белорусские евреи. XVIII век

Один из доверенных лиц Потемкина, Николай Штиглиц (1776– 1820), происходил из семьи Якова Гирша. Он обосновался в России тоже в конце XVIII века. Будучи херсонским купцом, Николай имел контору в Одессе и взял на откуп добывание соли из озер. А какого небывалого торгового оборота добился он в Крыму под патронажем князя! Уже после смерти Потемкина он крестился и стал видным чиновником министерства финансов. Штиглицы впоследствии получат титул баронов и станут банкирами российских императоров и крупнейшими меценатами.

Иудей Нота Хаимович Ноткин (1746-1804), могилевский купец, надворный советник, был лично знаком с Екатериной П. Он поставлял для воюющей армии Потемкина провиант и фураж, рискуя при этом жизнью. «Служил Отечеству со всевозможным усердием», – говорили о нем. Позднее Ноткин представит властям «Проект о переселении евреев колониями на плодородные степи для размножения там овец, земледелия и прочего…». Позднее, уже при Александре I, он войдет в Еврейский комитет и заслужит репутацию «защитника своего народа». Его называют одним из основателей еврейской общины в Петербурге.

Но, пожалуй, наибольшее влияние на Григория Александровича оказал крупный купец и ученый-гебраист Иехошуа Цейтлин (1742-1822). О нем мы еще расскажем. Важно то, в беседах друзей родилась сколь дерзновенная, столь и фантастическая по тем временам идея о размещении евреев в отвоеванном у турок Иерусалиме. Исследователи видят в этом «попытку связать «стратегические» еврейские интересы с имперским визионерством Потемкина». Вот что сообщает современник: «Он [Потемкин – Л.В.] стал развивать ту мысль, что когда империя Османов будет наконец разрушена, Константинополь и проливы в русских руках, то и Иерусалим будет не во власти неверных. А тогда должно в Палестину выселить всех евреев… На родине же своей они возродятся». Таким образом, можно без преувеличения сказать, что светлейший стал первым (и единственным) в российской истории государственным мужем – ревностным сторонником сионистской идеи!

И ведь не ограничился бесплодными разглагольствованиями на сей счет – он пытался претворить сию идею в жизнь. В 1786 году Потемкин создает сформированный целиком из иудеев так называемый «Израилевский» конный полк, который, по его мысли, и надлежало в дальнейшем переправить в освобожденную от турок Палестину. Со времени римского императора Тита, разрушившего в 70 году н. э. Иерусалимский Храм, это была едва ли не первая в мировой истории попытка вооружить евреев!

Надо признать, что «Израилевский» полк Потемкина не походил на сегодняшнюю победоносную израильскую армию. В дошедших до нас характеристиках боевой выучки еврейских ратников сквозят комизм и издевка. Так, историк и романист Николай Энгельгардт с иронией живописует их лапсердаки, бороды и пейсы, говорит об их неумении держаться в седле и т. д. В этом же духе высказывается о «жидовском полке» и принц Шарль де Линь, хотя он всегда симпатизировал евреям: его даже называли одним из первых «сионистов» XVIII века.

Израильский историк Савелий Дудаков полагает, что подобные уничижительные характеристики грешат тенденциозностью и предвзятостью, и напоминает, что совсем скоро после описываемых событий в мятежной Польше вспыхнуло восстание Тадеуша Костюшко, в котором принял участие еврейский конный полк под командованием Берека Иоселевича. Пятьсот волонтеров этого полка доказали свое мужество и стойкость и пали смертью храбрых при штурме Варшавы в ноябре 1794 года.

Что же касается Потемкина, российские евреи героизировали его, понимая, что нашли в его лице надежного защитника и покровителя. Сохранились свидетельства об их радушных приемах светлейшего, о похвальных одах в его честь. И в самом деле, пока был жив князь Тавриды, их благополучию и покою, казалось, ничто не угрожало. Но 5 октября 1791 года, в дороге под Яссами, что на бессарабских холмах, светлейший князь испустил дух. И сразу же после кончины Потемкина грянули дискриминационные антиееврейские узаконения.

Впрочем, заметный откат от прогрессивных реформ наметился уже на излете жизни князя Тавриды, когда его влияние на судьбы империи уже сходило на нет. Так, в 1789 году указом Сената евреям было запрещено записываться в купечество города Смоленска. Еврейских купцов из Смоленска выслали, и сей прецедент положил начало традиционному законодательному принципу, действовавшему в отношении евреев вплоть до февральской революции 1917 года: «Каждому еврею разрешено только то, что законами ему буквально дозволено».